Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного - Страница 71

— То слова пустые. — Илья Федотович опустил клинок. — А вот где гулял твой дядька, то еще проверить надобно. Может, у Самарканда. А может статься, тут по чащобам обитает да товар с людей проезжих шибает. Давай, гость торговый, сказывай. Как шел, где. Что видел, с кем знался?

— Из Самарканда я девяноста дней назад отправился. Горной дорогой к озеру Айдаркул шел, оттуда по Яксарату к морю отвернул. Жарко там, и песок один. Мало кого встречал, товаром не торговал. Навару мало, коли рядом с прежним торгом дела вести. Сорок дней шли, потом на север повернули, к Тоболу.

— В степи встречал кого?

— А как же, боярин, видел. Кочевье рода Гиджаков встретил, почти у моря. Аманжолы встретились, земли Джансугуров пересекали, на пастухов наткнулись. Сказывали они, ногайских татар много в степи появилось, но мы не видели. У башкир встретили два ногайских рода, от Уфы неподалеку. Они, вестимо, с Волги. От гнева государева ушли, как заместо Ямчур-бея хан Дербыш в Астрахани сел. На ножах они с нынешним ханским родом.

— Что за татары?

— Кочевье хана Арима из рода Исанбетовых и бея Салиха Такташа.

— Где встретил? — По спине Умильного пополз холодок от предчувствия удачи.

— У Бакаевского леса. Там испокон веков кочевья Аблаевские были. Они по весне даже земли распахивали, чатей сто, а то и более. И кажинный год на зимовку в те места возвращались. Между реками Чермасан и Севада.

— Чермасан? — хмыкнул Илья Федотович. — Какая же это река? Воробей с берега на берег перескочит.

— Там они и стояли, — торопливо закивал купец. — Бей Салих ближе к лесу, а хан — на другом берегу, верстах в десяти выше.

— Хана видел?

— Нет, — мотнул головой торговый гость. — Токмо бабы, дети да старики. На товар и смотреть не стали.

— Когда ты их кочевья миновал?

— Так… — замялся купец. — Дней десять будет, не более.

— Дней десять… — Илья Федотович кинул саблю в ножны, прикусил губу. Потом повернул голову к Андрею: — Так что, простишь их, служивый, али к хлыновскому воеводе повезем?

И тон, и поведение Умильного говорили о том, что ему сейчас явно не до поездки в далекий город, что гложет его какая-то тревожная мысль, и Матях мотнул головой:

— Черт с ними, пусть проваливают.

— Это ты верно заметил, служивый. Душу диаволу они продали, в Царство Небесное им не войти, — согласился Илья Федотович. — Но Бог велел прощать. Коли ты прощаешь… Ефрем!

Боярин взмахнул рукой, дозволяя холопам освободить дорогу. Первый возничий тут же тряхнул вожжами, торопясь уехать, пока ратники не передумали. Купец и его племянник поднялись, все еще не веря в неожиданно благополучное разрешение своей судьбы. Парень захромал к своей телеге, торговый гость, воровато оглядываясь, принялся торопливо метать раскиданные по траве тюки дорогих тканей обратно в повозку.

— Эй, купец, — подошел ближе Андрей. — Скажи: про такого хана, как Кубачбек, ты слыхал?

— Знаю, — выпрямился тот. — Богатый ногаец. Возле Аралсора его кочевья. Степи там обильные, воды много. Реки полноводные в любой стороне: Волга, Ащиозек, Узень. Так что скот его от засухи никогда не дохнет. Правда, с Дербыш-Алеем он тоже не в ладу. Сказывали, дальше к Уралу откочевал, к низовьям.

— Стало быть, между Волгой и Уралом кочует? — уточнил Андрей, еще не очень представляя, как сможет распорядиться полученной информацией.

— Там, боярин, там. — Купец покосился на задумчиво покусывающего губу Умильного и заторопился: — Благодарствуйте за милость, бояре. Век Бога молить стану…

— Езжай, — оборвал поток благодарностей Илья Федотович.

Хозяин обоза не заставил повторять дважды — ловко запрыгнул в седло и дал шпоры коню.

Боярин Умильный тоже поднялся в седло, подобрал поводья:

— А кем тебе хан Кубачбек приходится, служивый?

Матях чуть не прикусил себе язык, в один миг разваливший всю его красивую легенду с потерей памяти. Хотя — боярин здешний отнюдь не профессор невропатологии, нестыковки в признаках болезни заметить не должен.

— Не знаю, — покачал головой сержант. — Всплыло в голове, когда про ногайцев говорить начали. Такое у меня чувство, что плохой это человек, враг.

— Это небось тебе его стрелы такое воспоминание вколотили, — сделал неожиданно правильный вывод Умильный. — Мы тебя аккурат в местах его кочевий подобрали. И с Дербышем он недружен, вполне мог на русский отряд напасть.

Последняя телега обоза откатилась уже метров на сто, купец и вовсе скрылся за взгорком. Холопы подъехали к своему боярину, и тот неожиданно начал отдавать быстрые и решительные приказы:

— Прохор, скачи в Дорошаты, бей от меня челом боярину. Скажи, знаю, куда татары полон угнали. Пусть верховыми ко мне в усадьбу завтра же приходит, в погоню пойдем. Ефрем, ты к Лебтону давай, кланяйся. Ермила — к соседям Хробыстину и Лыкову мчись. Матвей — тебе Лютов и Юшин. Больше, мыслю, никого оповестить не успею. Все, гоните!

— И где полон? — не утерпел от вопроса сержант.

— У реки Чермасан. — Боярин ласково пригладил бороду. — Вотяк, что на Анареченской дороге попался, признал, что Аримхан Исанбет в набеге участие принимал. Купец тоже его кочевье пустым увидел. Стало быть, он.

— Так ведь это почти десять дней назад было!

— Ну и что? Коли купец хорошей дорогой десять дней оттуда шел, то и татары с полоном и добычей не быстрее к юртам своим доберутся. Мыслю, только сейчас они туда и подходят. Теперь им отдых нужен. Только дней через пять с места стронутся. Степь большая, спрятаться легко. Бояться не станут. А мы, служивый, логово-то их ныне прознали. От нас верст два по девяносто будет. Аккурат за пять дней и дойдем. Давай в усадьбу вертаться. Бог даст, завтра к полудню тронемся.